АКТЪ ВТОРОЙ.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Квартира Эреньена. Направо дверь. Мебель обыкновенная. Чугунная печь. Вещи разбросаны, какъ попало. На столѣ -- одежда, которую только-что починяли; дѣтскія игрушки. На стульяхъ навалены груды книгъ. Клара, жена Эреньена, зажигаетъ лампы. Она ждетъ чего-то. Вдругъ съ улицы доносится привѣтственный крикъ. Появляется Эреньенъ. Онъ долго цѣлуетъ жену.
ЭРЕНЬЕНЪ. Мы похоронили отца налѣво отъ дѣтей, подъ тиссовымъ деревомъ, которое раскинулось надъ нашимъ мѣстомъ на кладбищѣ. Тамъ онъ отдохнетъ, какъ въ деревнѣ. Его прахъ смѣшается со стихійною жизнью травъ и растеній, которыя онъ такъ любилъ..
КЛАРА. За тобою шпіонили?
(Во время этой сцены Эреньенъ мѣняетъ свое темное платье на домашнее. Отъ всей сцены вѣетъ интимностью)
ЭРЕНЬЕНЪ. Не знаю. Насъ было не очень много. При возвращеніи меня захватила толпа. Мальчишки-газетчики выкрикивали новости объ Авентинѣ. Спорили изъ-за газетъ. Какіе-то люди шли съ факелами и пѣли. Вдоль улицъ и бульваровъ дома полуразрушены или пробиты бомбами. Обломки загораживаютъ тротуаръ. Ни одинъ фонарь не горѣлъ. На Площади Народовъ какой-то каменоломъ выкрикивалъ мое имя. Вотъ и все, что я видѣлъ. Мнѣ позволили перенести трупъ отца въ Оппидомань, Богъ знаетъ, послѣ какихъ хлопотъ,-- и я долженъ былъ обѣщать, что его похоронятъ безъ всякаго участія народа. Я сдержалъ слово. (Замѣтивъ на своемъ бюро связку банковыхъ билетовъ) Что это такое?
КЛАРА. Тебѣ прислали остатокъ по счету. (Вынимая изъ кармана квитанцію) Посмотри: твоя послѣдняя книга вся разошлась.
ѣ. Народъ долженъ жадно внимать моимъ словамъ. (Онъ кладетъ бумагу на столъ и открываетъ окно. Подходя къ Кларѣ) Я думалъ о насъ во время этихъ скромныхъ, интимныхъ похоронъ. Какъ я желалъ чувствовать тебя около себя, когда земля была готова поглотить гробъ! Мое сердце было въ такихъ пыткахъ, такъ полно тайной любви, такъ замкнуто во мнѣ самомъ! Почему я не могъ сжимать твои руки, чтобы передать имъ половину моей печали... (Онъ беретъ ее за руку) Да, да, ты -- моя нѣжная и мужественная. Ты знаешь меня. Ты угадываешь. Передъ тобой одной я смѣю, не упрекая самого себя, быть такимъ, каковъ я на самомъ дѣлѣ, не боюсь быть слабымъ человѣкомъ, рѣдко спокойнымъ, съ порывами гордости и любви... И чѣмъ сильнѣе я люблю, тѣмъ болѣе я становлюсь требовательнымъ... А гдѣ ребенокъ?
КЛАРА (указывая на дверь, направо). Въ нашей спальнѣ. Онъ спитъ.
ЭРЕНЬЕНЪ. Сколько разъ я приводилъ въ отчаянье моего отца! Мои прихоти были такими безумными, что онъ билъ меня, и подъ ударами я все-таки продолжалъ кричать, плакать и вопить о своихъ желаніяхъ. И подумать только, что теперь я задушилъ бы своего сына, если бы онъ поступалъ такъ, какъ я. (Недалеко отъ дома разрывается граната. Эреньенъ и Клара бросаются къ окну. Толпа привѣтствуетъ Эреньена) Право, это хорошее время для того, чтобы любить другъ друга. Ничто такъ не соединяетъ, какъ подобная тревога и волненія. Мнѣ кажется, что мы живемъ въ первые мѣсяцы нашей любви. Ты мнѣ кажешься еще прекраснѣе. Моя любовь къ тебѣ такъ искренна, такъ горяча, такъ совершенна, какъ никогда.
КЛАРА. Моя душа полна любви и преданности.
ЭРЕНЬЕНЪ. Эти похороны что-то взяли отъ меня... Я не знаю, что -- часть моей жизни мое дѣтство?.. Они оторвали меня отъ моей кипучей жизни, которую я расточалъ для всѣхъ, всѣмъ отдавалъ, разсѣивалъ тамъ, далеко отъ тебя, отъ насъ, въ Оппидомани... Я представлялъ себя въ деревнѣ, въ опустошенной странѣ галлюцинирующихъ равнинъ. Я представлялъ себѣ, какъ я бродяжничаю вечеромъ въ заросляхъ или скачу на бѣшеномъ жеребенкѣ по отцовскимъ полямъ. Я вспоминалъ пастуховъ, слугъ, служанокъ... Я припомнилъ дороги въ школу и церковь и все -- вплоть до отчетливаго звона приходскаго колокола. Я былъ такъ печаленъ и такъ счастливъ; я горѣлъ нетерпѣньемъ снова увидѣть васъ -- тебя и ребенка. (Обнимая Клару) А теперь покажи мнѣ твои глаза, твои прозрачные и кроткіе глаза; они безконечно любятъ меня... и они полны для меня прекраснѣйшаго свѣта. (Наклонивъ лицо къ Кларѣ) Не правда ли, они вѣрные, нѣжные, кроткіе и ясные,-- или, быть можетъ, я бывалъ такъ грубъ, что заставлялъ ихъ иногда плакать?
ЭРЕНЬЕНЪ. О, я не изъ тѣхъ, кто любитъ покорно. Но ты все-таки любишь меня, хотя и знаешь мою ужасную жизнь, настоящую, которая даетъ мнѣ право существовать на землѣ.
КЛАРА (съ легкимъ упрекомъ). Ты мнѣ такъ часто говоришь объ этомъ!
ЭРЕНЬЕНЪ (властно). И я опять хочу говорить тебѣ объ этомъ. Я хочу грубо утомить тебя этимъ, такъ какъ у меня страсть быть съ тобою искреннимъ до конца. Ты не была бы моей женой, если бы мнѣ пришлось что-нибудь скрыть отъ тебя. Я скорѣе соглашусь видѣть, какъ ты плачешь, но лгать не стану.
КЛАРА. Если бы ты былъ другимъ, я любила бы тебя меньше.
ѣ такое маленькое мѣсто въ моей жизни, я обманываюсь и обманываю тебя.
КЛАРА. Хорошо, оставайся мучителемъ, деспотомъ -- все равно! Моя любовь -- вотъ вся моя власть надъ тобой и надъ ребенкомъ.
ЭРЕНЬЕНЪ.
Ты мнѣ воистину жена!
Когда въ іюньскій вечеръ
ѣ душу,
Я клятву далъ себѣ, что никогда
Мои уста
Не поцѣлуютъ устъ иныхъ,
Иныхъ грудей.
ѣтокъ тумановъ и озеръ!
Какъ радостно моей рукой
Тебя я вырвалъ изъ моей страны суровой
И въ сердце перенесъ Оппидомани.
Я вижу и люблю въ твоихъ глазахъ открытыхъ
Скажи, мы такъ останемся, мы спрячемся, замкнемся?
Уйдемъ въ любовь, она освобождаетъ насъ.
Мы будемъ обожать, прощать другъ друга, жить въ экстазѣ.
И пусть прожорливые дни
Вокругъ витаетъ огненная смерть;
Ночь сѣтью кажется, а вечеръ кажется несчастьемъ;
И чудится, что въ небесахъ безумныхъ
Дробятся и сгораютъ звѣзды,
Ребенокъ Эреньена пришелъ поцѣловать отца; Эреньенъ съ нимъ небреженъ и какъ будто забылъ о немъ. -- Проходитъ толпа съ ужаснымъ ревомъ. -- Эреньенъ спѣшитъ къ окну. Слышны крики: "Биржа горитъ!" "Арсеналъ горитъ!" "Портъ горитъ!" -- Зарево освѣщаетъ комнату.
ЭРЕНЬЕНЪ.
Оппидомани ужели настала кончина!
Кровью ужель обагрится вершина
ѣ для пытокъ?
Законовъ ея лицемѣрный и тягостный свитокъ
Всѣ злодѣянья, убійства пріялъ,
Ложь, воровство оправдалъ.
Отяжелѣла она отъ разврата;
ѣ прижала она опьянѣвшія губы
Къ черной грязи, что хранятъ ея сточныя трубы.
Виснутъ у ней на груди преступленья, пороки
Грудь ея жадно сосутъ, какъ волчата.
Нынѣ падутъ арсеналы и доки,
ѣтлые храмы падутъ.
Освобожденье отъ путъ
Міръ этотъ встрѣтитъ привѣтомъ:
Пепелъ кровавый, что вѣтромъ вздымаемъ
Къ будущимъ днямъ, къ возрожденному свѣту,
Сердце грядущихъ временъ
Сгинуть не можетъ въ пучинѣ огня и стенаній;
Вѣрить нельзя, что уже осужденъ
Нынѣ разбиться о смерть на безвѣстныхъ путяхъ
Держитъ его въ разъяренныхъ рукахъ
Оппидомань.
Вѣрить нельзя, что сіяющій садъ ея новыхъ временъ
-- Двери открыла въ нихъ Оппидомань,--
Грудой безжизненныхъ дѣлъ загражденъ.
Тотъ, кто подумаетъ такъ,
Разума -- жалкій -- лишенъ.
Оппидомань!
ѣ надежды ея и маякъ,
Что всегда побѣждалъ вечера,
Неколебимыми будутъ,
Пока не настанетъ иная пора,
Пока люди пребудутъ
ѣ, сохранившіе кровь,
Чтобы вновь
Вѣру зачать,--
Чтобы алчный и немощный міръ стариковъ
Волею новыхъ боговъ
КЛАРА. Какіе ужасы и скорби намъ предстоятъ!
ЭРЕНЬЕНЪ. Каковы бы они ни были, я запрещаю тебѣ роптать. Мы живемъ въ грозные дни террора, агоніи и обновленія. Невѣдомый становится Владыкой. Однимъ сильнымъ движеніемъ головы люди стряхиваютъ тяжесть вѣковыхъ заблужденій. Утопія отказывается отъ крыльевъ и сходитъ на землю. Сами осаждающіе сознаютъ это.
КЛАРА. Сегодня утромъ ты получилъ новости отъ непріятеля?
ЭРЕНЬЕНЪ. Нѣтъ еще. Но то, что капитанъ Ордэнъ предсказывалъ вчера, придаетъ мнѣ бодрость на многіе дни. Этотъ капитанъ изъ породы пламенныхъ людей, которые осуществляютъ невозможное... Подумай только! Мы вдвоемъ убьемъ войну на глазахъ низверженныхъ и безсильныхъ начальниковъ. Добьемся примиренія непріятельскихъ солдатъ и нашихъ! Употребимъ всѣ силы своего существа, всю энергію своей вѣры для этой послѣдней цѣли! Какая мечта!
ѣжной ироніей). Какая иллюзія!
ЭРЕНЬЕНЪ. Никогда не нужно отталкивать надежду, если она открываетъ широкіе горизонты. То, что кажется сегодня невѣроятнымъ, станетъ завтра явнымъ и возможнымъ. Ордэнъ свидѣтельствуетъ только объ одномъ: существуетъ глухое возмущенье, глубокое, но подавленное недовольство, тайные заговоры и кружки. Войска не хотятъ войны. Они потеряли терпѣніе. Дисцишшна въ нихъ нарушена. Идеи справедливости носятся въ воздухѣ. Смутно говорятъ объ единеніи. Искра брошена въ костеръ. Я жду, чтобы порывъ вѣтра зажегъ солому и дрова.
(Эреньенъ слушаетъ враждебный ропотъ на улицѣ. Кто-то звонитъ. Входитъ консулъ Оппидоманьскій)
КОНСУЛЪ. Жакъ Эреньенъ, я пришелъ къ вамъ отъ имени правительства Оппидомани, которое проситъ васъ исполнить одинъ важный долгъ. Хотя наши взгляды расходятся, но согласіе между нами становится необходимымъ, разъ дѣло идетъ о спасеніи города. Мнѣ кажется, что я говорю съ будущимъ вождемъ того народа, который мы любимъ по-разному, но оба одинаково горячо.
ЭРЕНЬЕНЪ. Вступленіе излишне. Я хочу звать, что васъ привело сюда и чего вы ожидаете отъ меня.
ѣсть)
КОНСУЛЪ. Положеніе вашихъ друзей тамъ, на кладбищѣ, самое жалкое. Они не выдержатъ ни одной серьезной аттаки. Вчера правительство пыталось сломить ихъ упорство; но ихъ оказалось такъ много, и они такъ молоды и отважны... Они могутъ принести пользу при защитѣ Оппидомани. Пока они только не покорны; они взволнованы, они устроили стачку -- вотъ и все. Можетъ быть, завтра, увидѣвъ ужасные пожары, которые вспыхнули тамъ, они станутъ въ свою очередь поджигателями. Ненависть внушаетъ безуміе, и если бы они стали убивать и грабить -- это не былъ бы еще конецъ, но былъ бы полный позоръ.
ЭРЕНЬЕНЪ. Я питаю отвращеніе къ войнѣ. Война же между людьми одной земли ужасаетъ меня болѣе всякой другой. Вы волновали землю и небо, чтобы вызвать ее въ Оппидомани. Вы разводили народную нищету. Вы отказывали народу въ хлѣбѣ, въ правахъ, въ уваженіи; вы мучили его тѣло и душу. Вы извле. кали выгоду изъ его невѣжества такъ же, какъ изъ вашего вѣроломства, ловкости, лживости, цинизма и презрѣнія. Вы подлы и преступны.
КОНСУЛЪ. Я представлялъ себѣ ваши взгляды болѣе основательными, безпристрастными и возвышенными.
ЭРЕНЬЕНЪ. Я высказываю вамъ свои мысли и свое сужденіе, какъ врагу. Я ненавижу васъ, но вы мнѣ жалки.
ЭРЕНЬЕНЪ. Это страсть и искренность.
КОНСУЛЪ. Это прежде всего несправедливость.
ЭРЕНЬЕНЪ. Да что толковать! Я могъ бы безконечно разсказывать вамъ о гнѣвѣ городовъ и ужасномъ состояніи деревень. Мнѣ вѣрна моя память; она вооружена воспоминаніями, которыя поражаютъ васъ, какъ коса. Все, что преступнаго сдѣлали вы противъ жизни, она не забыла.
Знала она вашу душу и васъ призываетъ
Сильными быть безпорочною силой.
Если забудусь и вамъ окажу я услугу,
Скоро начнете вы снова
Нити свивать вѣроломства.
ѣрите вы, что коварство священно.
Васъ сторожитъ оно, держитъ, влечетъ
Къ гибели страшной, фатальной.
КОНСУЛЪ. Вы, слѣдовательно, не имѣете никакого довѣрія?
ЭРЕНЬЕНЪ. Никакого.
(Консулъ поднимается, чтобы идти)
ЭРЕНЬЕНЪ. Я жду...
(Консулъ колеблется, дѣлаетъ два шага и раздумываетъ)
КОНСУЛЪ. Безумно, конечно, придавать нашимъ словамъ больше значенія, чѣмъ нашимъ поступкамъ. Одна Оппидомань должна занимать насъ.
КОНСУЛЪ. Государственный и умный человѣкъ, подобный вамъ, знаетъ лучше всѣхъ, какъ далеко распространено имя и вліяніе Оппидомани.
Ея исторія -- исторія правителей великихъ
И консуловъ. Они подъ небомъ золотымъ и пламенемъ объятымъ,
На почвѣ красной, тамъ, гдѣ кровь пылала,
ѣла міра,
Своими жестами магнетизировали войско.
Въ тѣ времена страданья наши были плодотворны.
Народъ и предводители его, какъ два соперника,
Побѣды страстно добивались.
ѣ, что окружили насъ и осаждаютъ,
Какое красное, побѣдное волненье возбуждали
Безумныя знамена наши
На ихъ раввинахъ снѣжныхъ.
Прекрасенъ городъ -- это знаютъ всѣ;
Моря, земля и солнце.
Такъ подвиги и преступленья славу раздѣляютъ.
А вы лишь преступленья видѣть
И указать спѣшите.
Прошла ваша слава, покинула нынѣ вершины;
Своимъ знаменитымъ мечомъ она право убила;
Возникла торжественно слава иная --
Могучая, чистая, дѣвство свое сохранивъ,
ѣ подъемлетъ.
Эта слава создана изъ новой глубокой справедливости, изъ внутренняго героизма, изъ пламеннаго упорства, необходимаго и временнаго насилія. Она не такъ блестяща, какъ ваша, но она надежнѣе. Ее ждетъ весь міръ. Мы съ вами ее ждемъ: вы -- со страхомъ, я -- съ нетерпѣніемъ. Мы чувствуемъ, что она неизбѣжна, что она на порогѣ. Вотъ почему вы пришли ко мнѣ. Вотъ почему я имѣю смѣлость обращаться съ вами, какъ съ побѣжденнымъ. Что бы ни дѣлали вы и ваша каста, все зависитъ отъ моего согласія или отказа.
КОНСУЛЪ. Вы ошибаетесь...
ЭРЕНЬЕНЪ. Нѣтъ! Вы такъ же, какъ и я, сознаете вашу слабость безъ меня. Въ моихъ рукахъ -- вся духовная и сокровенная мощь Оппидомани.
КОНСУЛЪ. Но вы забываете, что значитъ крушеніе государства; всѣ прежніе интересы, всѣ вѣковыя привычки поддерживаютъ его. И у насъ есть войско.
ѣе -- командиры, потому что солдаты колеблются и протестуютъ. Они готовы присоединиться къ народу. Они -- моя надежда и вашъ страхъ. Если бы они повиновались вамъ всѣ, если бы вы не боялись огромнаго народнаго и военнаго возстанія, вы уже бомбардировали бы Авентинъ. (Молчаніе) Наконецъ, вы приходите просить меня, не правда ли, идти туда, на гору, къ могиламъ, приказать угнетеннымъ сойти къ тѣмъ, кто ихъ поработилъ. О, я отлично вижу опасность и неудобство этой миссіи!
КОНСУЛЪ. Вы ошибаетесь. Правительство проситъ васъ возвѣстить, что наступаетъ часъ, когда опасность дѣлается такой большой, что превосходитъ всякую вражду. Тотъ, кто вѣритъ въ Оппидомань, долженъ доказать свой героизмъ. Нашему народу открыта возможность еще неслыханнаго возрожденія.
ЭРЕНЬЕНЪ. Какъ поступятъ съ тѣми, кто сюда вернется?
КОНСУЛЪ. Солдаты снова поступятъ въ армію въ тѣхъ же чинахъ; другіе вернутся къ семьѣ, домой. Если за время ихъ отсутствія въ ихъ семьѣ наступила нищета, мы обезпечимъ ихъ. Впрочемъ, обѣщайте, что хотите: вы не нарушите закона. Мы довѣряемъ.
ЭРЕНЬЕНЪ. Вы мнѣ подпишете это?
ѣлано. (Онъ протягиваетъ бумагу) Читайте.
(Эреньенъ провѣряетъ и, повидимому, удовлетворенъ)
ЭРЕНЬЕНЪ. Еще одинъ вопросъ. Когда я велъ за собой фермеровъ, стариковъ и городскихъ бродягъ, почему вы ихъ вытолкали за городскія стѣны къ непріятелю?
КОНСУЛЪ. Это была ошибка. Должны были вамъ повиноваться.
ЭРЕНЬЕНЪ. А кто позволилъ похоронить моего отца возлѣ моихъ близкихъ?
ЭРЕНЬЕНЪ. Ступайте и передайте правительству, что я иду на Авентинъ.
Эреньенъ идетъ къ окну и кричитъ народу, который все еще толпится на улицѣ: "Безъ ропота пропустите человѣка, который выйдетъ отъ меня: онъ только-что исполнилъ свой долгъ... Сегодня вечеромъ -- на кладбищѣ наверху!"
СЦЕНА ВТОРАЯ.
На Авентинѣ (кладбище на возвышенности). Народъ собрался. Эно -- на трибунѣ: это просто могила -- повыше другихъ. Козлы изъ ружей поставлены около могильныхъ клумбъ. Между цвѣтами видны кресты, памятники и колоаны. Вооруженные рабочіе стоятъ на стражѣ на стѣнѣ ограды. Спускается ночь. Зажигаютъ огни.
ѣ тѣхъ, кто ихъ олицетворяетъ. Нужно идти впередъ шагъ за шагомъ, безъ лишнихъ словъ, достигая ближайшихъ цѣлей. Пусть каждый хладнокровно выберетъ себѣ человѣка, свою жертву. Никто не смѣетъ успокоиться до тѣхъ поръ, пока три правителя и два консула Оппидомани не умрутъ. Терроръ повлечетъ за собой спасеніе.
ТОЛПА. -- Зачѣмъ кричать о томъ, о чемъ нужно молчать?
-- Каждый -- хозяинъ своего ножа.
-- Молчите!
ЭНО. Врагъ поджигаетъ церкви, банки, государственныя учрежденія. Намъ остается Капитолій и Правленіе. Разрушимъ ихъ. Сойдемъ ночью въ Оппидомань, группами.
ѢКТО. Невозможно. Авентинъ окруженъ.
ЭНО. Наконецъ, можно подкупить кого-нибудь.
ТОЛПА. -- Для чего эти убійства?
-- Одинъ начальникъ погибнетъ, явится другой.
-- Нужно увлечь массу.
ѣзать, чтобы убить животное. Когда въ Оппидомани началось волненіе среди товарищей, кто могъ думать о полумѣрахъ? Восхищались всѣми, кто уничтожалъ имущество и людей. Банки и театры взлетали на воздухъ,-- и безъ страха, невозмутимо умирали великіе убійцы старыхъ идей, безумные въ глазахъ судей -- герои въ глазахъ народа. Это было время наивныхъ жертвъ, трагическихъ рѣшеній, быстрыхъ исполненій. Презрѣніе къ жизни царствовало надъ всѣмъ. Теперь все дрябло и слабо: настроеніе умовъ сдѣлалось подобнымъ луку съ ослабѣвшей тетивой. Уклоняются, чего-то ждутъ, разсчитываютъ, разсуждаютъ,-- и вы боитесь теперь этой побѣжденной Оппидомани, а вѣдь прежде, когда она была побѣдоносной, вы умѣли выступать противъ нея.
ТОЛПА. -- Мы любимъ ее теперь: вѣдь ее осаждаютъ.
-- Наши жены и дѣти еще тамъ.
-- Наша стачка не кончится.
-- Вернемся въ Оппидомань.
ѣть желать, несмотря ни на что. Пришелъ часъ послѣдняго отчаянія. Что значатъ скорбь и вопли матерей, если, благодаря нашимъ мукамъ, завоевана новая жизнь!
НѢКТО (указывая на Эно). У него нѣтъ дѣтей!
ЭНО. Я хотѣлъ бы ихъ имѣть для того, чтобы посвятить Будущему.
НѢКТО. Это фразы: вы отступаете, какъ только начинаютъ дѣйствовать.
ЭНО. Я доказалъ свою готовность во время бунта.
ѢКТО. Вы спрятались, когда убивали народъ.
ЭНО. Если бы у меня была тысяча рукъ толпы, я бы дѣйствовалъ одинъ и презрѣлъ бы васъ...
(Свистки; безпорядокъ; Эно прогоняютъ съ трибуны)
ГРУППА ВЪ ТОЛПѢ. -- Вотъ еще одинъ, который не проведетъ насъ.
-- Онъ слишкомъ ничтоженъ и трусливъ.
ѣхъ поръ, какъ узнали другъ друга лучше.
-- Мы сразу пожелали всего,-- и теперь у насъ нѣтъ желаній.
-- Бездѣйствіе губитъ насъ.
-- Вернемся въ Оппидомань.
(Волненіе стихаетъ. Трибуну занимаетъ Ле-Брэ)
ѣлости. Развѣ одно наше пребываніе на этой горѣ не есть уже доказательство героизма? Съ минуты на минуту насъ могутъ аттаковать и убить.
ЭНО. Осторожнѣе: вы испугаете ихъ.
ЛЕ-БРЭ (смотритъ на Эно, пожимаетъ плечами и продолжаетъ). Наша ненависть должна обрушиться на одну Оппидомань: не слѣдуетъ тратить силы на взаимную вражду. Вотъ недѣля, какъ мы живемъ вмѣстѣ, и уже раздоръ, ревность, злоба, нерѣшительность однихъ, безуміе другихъ торжествуютъ надъ нашимъ союзомъ, закрѣпленнымъ Богъ знаетъ какими обязательствами! Къ счастью, есть хорошая новость. Правительство разрѣшило Эреньену придти къ намъ, сюда, на Авентинъ. (Показываетъ бумагу) Я узналъ объ этомъ изъ его письма.
ТОЛПА (со всѣхъ сторонъ). -- Эреньенъ разберется во всемъ. Онъ сумѣетъ успокоить нашу тоску.
-- Онъ знаетъ, что нужно дѣлать.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Это тотъ самый, къ которому всегда обращаются?
ДРУГОЙ НЕСОГЛАСНЫЙ. Мы довѣряемся, какъ женщины.
ЛЕ-БРЭ. Такими словами вы искушаете народъ.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Мы открываемъ ему глаза. Мы предупреждаемъ его быть осторожнымъ.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Эреньенъ не Богъ. Почему вечеромъ, во время стачки, онъ покинулъ Оппидомань?
ЛЕ-БРЭ. Его отецъ умиралъ.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Подъ его исчезновеніемъ скрывалось бѣгство. Вы подкуплены Эреньеномъ!
ЛЕ-БРЭ. Если бы я былъ подкупленъ, вы давно были бы у меня на жалованьѣ. Вы низменная душа: вамъ непонятны чистыя души
НѢКТО. Будемъ ждать Эреньена!
ЮНОША. Я послѣдую за нимъ, но я убью его, если онъ насъ обманывалъ.
ЛЕ-БРЭ. Я ручаюсь за него, какъ ты за себя. Эреньенъ необходимъ намъ. Мы увѣрены въ немъ. Посмотрите туда! (Происходитъ движеніе у входа на кладбище) Онъ идетъ. Онъ одинъ достаточно силенъ, чтобы соединить и спасти насъ.
Толпа собирается на стѣнѣ ограды. Долгіе крики радости. Эреньенъ быстро поднимается на могилу и начинаетъ говорить. Передъ нимъ Эно, на которымъ онъ наблюдаетъ.
ѣстѣ. Въ деревнѣ, гдѣ умиралъ мой отецъ, я узналъ о вашемъ переселеніи на эту гору. Я думалъ о временахъ Рима, о благородствѣ, твердости, мужествѣ и красотѣ высшихъ народовъ. Что бы ни случилось, этотъ блестящій и смѣлый поступокъ возвысилъ васъ. Вы доказали вашу товарищескую вѣрность и вашу безупречную храбрость. Нынѣ смирились тѣ, кто отказывалъ вамъ, солдаты, въ надлежащей платѣ, и вамъ, граждане, въ томъ, что вы требовали по справедливости. Средство, которымъ вы воспользовались, оказалось превосходнымъ; но пригодно ли оно теперь? Вооруженное столкновеніе съ Оппидоманью было бы несчастьемъ. До сихъ поръ его можно было избѣжать. До сихъ поръ вы были сплочены въ превосходный союзъ самообороны. Я утверждаю открыто, что вы гордились вашей совмѣстной жизнью, которая создалась, благодаря вашему взаимному ясному и доброму желанію. Вы поняли, что будущее зависѣло отъ вашего поведенія. Это хорошо. (Молчаніе. Всѣ склоняютъ головы) Но удержится ли эта связь среди нищеты и голода, которые начнутъ свирѣпствовать тутъ? (Общее молчаніе. Эно пожимаетъ плечами. Эреньенъ понимаетъ, что сейчасъ былъ споръ. Быстро мѣняя тонъ) Я признаю: вы подвергались страшному риску. Правда, съ высоты этой горы смерти вы властвовали надъ тѣми, кто васъ ненавидитъ. Но вамъ не доставало вашего жилища и очага, вамъ не хватало вашихъ женъ, вашихъ сыновей и дочерей! Правительство держитъ ихъ въ своихъ рукахъ, горя нетерпѣніемъ ихъ задушить! Ахъ! Передъ вами прошла безконечная вереница черныхъ часовъ, долгая и медленная процессія тоски въ вашей душѣ! Къ счастью, все можетъ измѣниться: правительство предлагаетъ вамъ миръ.
ЭНО. Мы никогда не станемъ входить въ сдѣлки съ правительствомъ.
ЭРЕНЬЕНЪ. Если мы откажемся войти въ сдѣлку, будетъ рѣзня. Какъ! Здѣсь собралась кучка смѣльчаковъ, отъ которой зависитъ судьба народа. Неужели мы согласимся умереть, какъ дичь, пойманная въ силки, наканунѣ великой побѣды плебеевъ?
(Крики одобренія)
ЭНО. Всѣ предложенія правительства нужно отвергнуть безъ обсужденія.
ѣ предложенія нужно обсуждать и принять только часть. Согласенъ, что это средство опасно, но я -- человѣкъ, готовый воспользоваться молніей...
(Крики одобренія)
ЭНО. Вы одурачите насъ.
ЭРЕНЬЕНЪ. Что вы понимаете въ моихъ планахъ въ моихъ надеждахъ и моей жизни? Вы разрушаете, а я созидаю. Кто слушаетъ васъ, тратитъ свои силы на взаимное недовѣріе, заговоры и терроръ. Ужъ недѣлю вы свирѣпствуете: вы не достигли ничего, кромѣ жалкихъ пререканій. Я пришелъ и угадываю вашъ ничтожный замыселъ. Я стыжусь его.
(Крики одобренія)
(Свистки)
ЭРЕНЬЕНЪ. Вы стали бы имъ, если бы я не помѣшалъ вамъ дѣлать то, что вы дѣлаете.
(Одобренія)
ЭНО. Вы свергнете правительство только для того, чтобы занять его мѣсто.
ѣсто! Я могъ его занять, но я пренебрегъ имъ.
(Одобренія)
ЭНО. Вы соглашаетесь на самые подозрительные компромиссы, вы торгуете...
ЭРЕНЬЕНЪ. Тише! Молчите! Пусть наши споры не касаются личностей. (Обращаясь непосредственно къ толпѣ) Я ненавижу власть до такой степени, что не подсказываю вамъ условій мира. Вы сами ихъ предложите правительству. Говорите.
(Одобренія)
ѢКТО. Мы хотимъ, чтобы съ нами обращались, какъ съ людьми. Мы воспользовались этимъ правомъ, устроивъ стачку
ЭРЕНЬЕНЪ. Прекрасно.
ДРУГОЙ НЕИЗВѢСТНЫЙ. Мы хотимъ, чтобы наше имущество было возвращено намъ.
ЭРЕНЬЕНЪ. Это -- обѣщано.
ДРУГОЙ НЕИЗВѢСТНЫЙ. Мы хотимъ, чтобы рабочимъ заплатили просроченную заработную плату.
ДРУГОЙ НЕИЗВѢСТНЫЙ. Мы хотимъ вернуться въ городъ вооруженными.
ЭРЕНЬЕНЪ. Вамъ будетъ это предоставлено. И я прибавлю, что если въ ваше отсутствіе были произведены конфискаціи, ихъ отмѣнятъ. Забудутъ всѣ штрафы. Вы будете судьями тѣхъ, кто судилъ васъ. (Крики одобренія) А теперь, когда мы пришли къ соглашенію, скажите мнѣ, не чудовищно ли, чтобы люди одной и той же земли стали рѣзать другъ друга? Подумайте: тамъ, въ старыхъ кварталахъ, на улицахъ, охваченныхъ лихорадкою, въ атмосферѣ пороха и пожара, растерянные умы ждутъ послѣдняго убѣжища, въ надеждѣ на великое возрожденіе. Это о нашихъ программахъ все болѣе и болѣе спорятъ, наши рѣчи объясняютъ, нашу душу впитываютъ въ себя. Само войско волнуется нашими мечтами. Все недовольство, вся злоба, всѣ несправедливости, притѣсненія, рабство заговорили новымъ языкомъ и заставляютъ слушать себя! Наши правители ненавидятъ другъ друга. Въ нихъ нѣтъ больше силы. Они повинуются призраку. (Повсюду сочувственныя восклицанія) У непріятеля -- то же несогласіе, та же слабость. Среди солдатъ появляются непокорные. Возстаютъ противъ жестокости начальниковъ, противъ ужасовъ и безумія войны. Ненависть выростаетъ въ бурю. Въ крайней скорби, нищетѣ и несказанномъ страхѣ, все стремится къ необходимому человѣческому единенію. Стыдятся быть убійцами. Скажите: если бы это стихійное волненіе могло угаснуть; если бы тѣ, кто осаждаетъ насъ, чувствовали, сколько среди насъ братскихъ сердецъ; если бы, въ силу неожиданнаго соглашенія, мы осуществили сегодня хотя часть великой мечты человѣчества,-- развѣ Оппидомань не была бы тогда достойна прощенія ея позора, безумія и поруганія. Оппидомань сдѣлалась бы тѣмъ мѣстомъ на землѣ, гдѣ совершилось одно изъ рѣдкихъ священныхъ событій. Съ этою мыслью нужно слѣдовать за мной, туда, къ вашимъ дѣтямъ.
(Крики одобренія)
ТОЛПА. -- Одинъ онъ руководитъ событіями.
ѣло.
НѢКТО (обращаясь прямо къ Эреньену). Мы всѣ будемъ повиноваться вамъ, воистину вы -- учитель.
Крики одобренія. Нѣкоторые поднимаютъ Эреньена на плечи и несутъ его къ городу. Ле-Брэ идетъ за нимъ. Всѣ сходятъ. Слышны торжественные крики.