Поиск по творчеству и критике
Cлово "LES"
Входимость: 6. Размер: 80кб.
Входимость: 2. Размер: 10кб.
Входимость: 2. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 6. Размер: 80кб.
Часть текста: посылка, за которою последуют дальнейшие. Думаю, что Вам не интересно было бы получить всего Верхарна**. Он написал чрезвычайно много, и у него немало скучного. Еще две его книжки я выписал для Вас, они придут через две недели. Доставлю Вам любопытный роман Пшибышевского "Homo sapiens", если только его пропустит цензура. Он уже напечатан, но цензура его задержала. Быть может, удастся нам его провести. В литературе чрезвычайно мало нового. Этот год как-то особенно скуден. Аннунцио еще весной издал драму о Франческе и Паоло, - на мой вкус слишком длинную и археологическую. Мережковский напечатал второй том своих исследований об Антихристе в русской литературе, - то, что печаталось в Мире искусства. Интересует ли Вас эта книга? Если да, пришлю ее Вам. Около него же, т. е. около Мережковского, возникает в Петербурге новый журнал "Новый путь", полулитературный (конечно, нового направления) и полурелигиозный, богословский. Это "полу" его погубит. Впрочем в петербургском обществе религиозное движение очень явное. В Москве затишье. Художествен, кружок влачится по старым бороздам. По выбору дирекции устроена "Комиссия по организации вторников". Непостижимой случайностью попал туда и я. Мы собираемся и болтаем пустяки. Ах, не люблю я "комиссий" и всяких "собраний". Мое твердое убеждение, что делать что-либо возможно только по личной воле, а все коллегиальное, все, где будто бы работают сразу многие, - есть самообман; работают все же единицы, а собирающиеся только тешатся. Этот год в кружке собирается быть скучным. Теперь обо мне. Летом уезжали мы в Италию. Страна, которая публично торгует своей красотой, но все же удивительно прекрасная. Вновь в Москве уже с июля. Очень томлюсь...
Входимость: 2. Размер: 10кб.
Часть текста: За Польшей стоит Европа, враждебная России. А здесь, дома, не так уже благополучно. «Все это меня очень печалит, — пишет он. — Россия нуждается в покое. Я только что проехал по ней. Прекрасное посещение императора воодушевило Москву, но он не мог быть сразу во всех 16 зараженных губерниях. Народ подавлен и раздражен…» Это народное раздражение скоро стало для всех очевидным. Политические интересы Пушкина, его поэтическая жатва в болдинскую осень, выход в свет «Бориса Годунова» — все это совершенно было чуждо барышне Гончаровой. Пушкин даже не пытался говорить с нею на эти темы. Впрочем, если создание таких шедевров, как «Каменный гость», «Моцарт и Сальери», «Скупой» и «Пир во время чумы», возбуждали среди приятелей и доброжелателей Пушкина немалый литературный интерес, то надо прямо сказать, что трагический театр поэта и весь новый творческий мир, им открытый, и в этой среде не нашел достойного отклика. Современники не догадались об огромности события. Пушкин был одинок, несмотря на шумевшую вокруг него толпу. Е. М. Хитрово была очень нужна Пушкину, потому что она через посольство получала иностранные газеты и снабжала ими поэта, но едва ли и она была на уровне интересов Пушкина. Правда, он считал возможным обмениваться с нею мнениями, но при этом, кажется, он всегда считался с тою средою, дипломатической и придворной, в которой Елизавета Михайловна была заметной фигурой. Пушкин знал, что его политические мнения, высказанные в письмах к ней, могут стать достоянием известных сфер, и был осторожен, а иногда и лукав. «Вы говорите, что выборы во Франции идут в добром направлении, — писал он. — Что называете вы добрым направлением? Я трепещу, как бы они не внесли во все это стремительность победы, и как бы Луи-Филипп не оказался чересчур королем-чурбаном (roi-soliveau) [972] …» В этом...
Входимость: 2. Размер: 17кб.
Часть текста: столь же отличаются от обычной речи, от обычного "языка" (разговорного, делового, научного), как статуи Фидия и Микеланжело от диких скал Пароса или каменоломней Каррары. Стихи, переложенные прозой, даже хорошей прозой, - умирают. "В полях еще встречается снег, но уже текут весенние ручейки, и их журчание пробуждает спящую землю". В этих словах ничего особенно резкого, особенно чуждого не прибавлено к тютчевским стихам. Если бы французский поэт сумел в таких выражениях передать на своем языке "Весенние воды", многие сказали бы, что он дал близкий и верный перевод. Но разве можно узнать в этих прозаических строках - удивительное: Еще в полях белеет снег, А воды уж весной шумят, Бегут и будят сонный брег... С другой стороны, редко кто из поэтов в силах устоять пред искушением - бросить понравившуюся ему фиалку чужих полей в свой тигель. Пушкин переводил Парни, Шенье, Мицкевича, Бэрри-Корнуэля; Лермонтов - Байрона, Гейне, Гете; Тютчев - того же Гейне, Гете, Шиллера; Жуковский большую часть своей деятельности отдал переводам; Фет всю жизнь переводил - и любимых своих немецких поэтов, и Гафиза (с немецкой передачи), и классиков: Горация, Вергилия, Овидия, Тибулла, Катулла, - переводил, так сказать, бескорыстно, потому что почти ни в ком не встречал сочувствия своим переводам. Поэты, названные здесь, способны были творить, могли создавать свое, и то, что...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: его державную власть. Нет, Байрон не верит этому лицемеру, претендующему руководить делами Европы. Не лучше ли ему заняться своей несчастной страной, где народ изнемогает от рабства и нужды?.. И вот Пушкин, если верить графу Воронцову, ученик и почитатель этого ужасного клеветника! Возможно ли оставить поэта безнаказанным! Император Александр не знал, между прочим, что Пушкин уже охладел в эти дни к английскому поэту. Правда, в Михайловском, когда до него дошла весть о смерти Байрона [616] , Пушкин заказал сельскому батюшке отслужить панихиду по рабе Божьем Георгии, о чем полушутя, полусерьезно сообщал сам в письмах к друзьям, но эта панихида была не только по мятежном лорде, но и по тем пушкинским пристрастиям, которые к этому cроку обратились в прах и пепел. Пушкин теперь был занят другим властителем дум — Шекспиром. Но петербургским властелинам не было никакого дела, разумеется, до внутренней жизни поэта. Там, вокруг трона, были совсем другие интересы и заботы. Правда, кое-что в судьбе Пушкина было не безразлично для царского правительства. Это «кое-что» была слава поэта, его популярность, небывалая до того времени в русском обществе. Известность Державина была совсем...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: и сам он родился в Кенте, близ Лондона. Будучи образован и владея французским, немецким, английским и русским языками, Шервуд без труда проник в общество офицеров, внушил к себе доверие, посещал знаменитую Каменку Давыдовых, встречался со многими участниками Южного общества, сам был приглашен к участию в заговоре и, дав уклончивый ответ, поспешил в Петербург с доносом. Прежде Александру сообщали о тайных обществах, о политической пропаганде, о конституционных планах, но никто еще с такой определенностью не говорил ему о заговоре против него лично и против всего царствующего дома. Выслушав страшные и грозные для всей династии вести, Александр задумался, вспоминая, вероятно, судьбу Павла. И опять, как тогда, - дворяне, титулованные гвардейцы... - Да, Шервуд, твои предположения могут быть справедливы... Чего же эти... хотят? Разве им так худо? - От жиру, собаки, бесятся. - И велик этот заговор? - Ваше величество, по духу и разговорам офицеров вообще и особенно во Второй армии полагаю, что заговор должен быть распространен довольно сильно. - А нет ли среди заговорщиков кого-либо из лиц поважнее? - вдруг спросил император и нахмурился, почувствовав, что сказал лишнее. Он вспомнил, должно быть, графа Палена. Но Шервуд нисколько не смутился. Этот холодный и...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: такъ печальны и фермы убоги, И двери всѣ настежь y самой дороги. И кровлю гнилую -- какъ будто корыто -- Вѣтеръ дырявитъ ударомъ невѣрнымъ. Ни травки зеленой, ни красной люцерны, Ни зернышка хлѣба, ни листьевъ, ни льна, ни ростка, Такъ годы проходятъ -- за вѣкомъ вѣка. И кленъ y порога, грозою расколотъ, Въ себѣ воплощаетъ страданье и голодъ. Равнина, равнина! Блѣднѣе пустыни! Всегда безконечна--и прежде, и нынѣ... И часто въ лазури Рождаются страшныя бури; И, кажется, молотъ Колеблетъ временъ коромысла, Равняетъ ударами числа. Ноябрь завываетъ въ безумномъ туманѣ, Какъ вечеромъ волкъ на печальной полянѣ. И сучья, и травы замерзли, несутся, И листья въ аллеяхъ влекутся, Ударами кто-то ихъ гонитъ въ канавы... И тамъ, на дорогахъ, распятья Раскрыли во мракѣ объятья, И будто растутъ и внезапно уходятъ, При крикахъ отъ страха, туда, гдѣ заходятъ Кровавыя зори. И снова равнина ; и снова равнина, Гдѣ ужасъ блуждаетъ, гдѣ вѣчно кручина! Рѣка отошла отъ своихъ береговъ, И волны не могутъ достигнуть луговъ. И въ ложѣ рѣки -- торфяныя запруды Дугой искривились. -- Ненужныя груды!-- Какъ почва, погибли и высохли воды; И межъ острововъ, отъ морской непогоды Въ бухтѣ закрытой -- яростно молоты, пилы Рушатъ и пилятъ стропила Старыхъ, гнилыхъ кораблей. Безконечность равнинъ, Какъ томительный сплинъ! По колеямъ утомленныхъ полей, Траурныхъ, жалкихъ полей, Шествуетъ бѣдность въ вѣкахъ... Оравнина, равнина! И птицы крылами ее бороздятъ, Мелькая въ небесныхъ волнахъ, Съ тоскою о смерти кричатъ. О равнина, равнина! Однообразна равнина, какъ злоба, и вѣчна; И страна безконечна, Гдѣ блѣдное солнце, какъ голодъ, царитъ, A на рѣкѣ одинокой -- вдали -- Въ водоворотѣ кипитъ Великое горе земли. Hищіе . Въ зимніе дни, когда сковано холодомъ Лоно полей и болотъ, и долинъ, Вѣхи...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: и решительно, вызывая досаду и гнев своих товарищей, упрямо державшихся всевозможных бодлерианских, ницшеанских и даже штирнерианских теорий. [496] В этой борьбе с декадентством у меня оказался могущественный союзник — Вячеслав Иванов. Но он был осторожнее меня. К тому же он был забронирован сложностью своего загадочного поэтического стиля и своею исключительною эрудицией. Я был откровеннее, решительнее и беспечнее, чем он. Шел в бой с одним мечом, без щита. А между тем, в 1907 году литературные отношения сложились для меня очень неблагоприятно. «Факелы» как сборники, выходившие не периодически, не могли с успехом отражать полемические стрелы, направленные против смельчаков, решившихся усомниться в правде декадентского индивидуализма, тогда как у моих врагов была хорошо защищенная цитадель — «Весы». Правда, в Москве издавался еще один журнал, посвященный новой поэзии, — «Перевал», [497] который предоставил мне свои страницы для литературных выступлений, но я не очень охотно пользовался этой возможностью, ибо не чувствовал себя дома в этом не совсем удачливом литературном начинании. Был в Москве еще один, необычайно пышный и по внешности богатый журнал — «Золотое руно». Московские стихотворцы, работавшие в этом журнале, в конце концов перессорились, и группа сотрудников во главе с В. Я. Брюсовым вышла из редакции. Оставшуюся в журнале группу возглавлял Г. Э. Тастевен. [498] Пользуюсь случаем, чтобы помянуть этого прекрасного человека. Он умер в 1915 году. Я знал Генриха Эдмундовича еще с отроческих лет. Мы учились с ним в шестой классической гимназии. Он был на один класс моложе меня. Нередко мы с ним вместе возвращались домой после уроков. Я как сейчас вижу его маленькую фигурку в гимназической шинели с огромным ранцем на ...
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: своей. Села Елена с отцом в извозчичью карету. Он положил свою большую волосатую руку на ее тонкие пальцы и сказал тихо: -- Смерти не надо бояться, Елена. "Совершенная любовь изгоняет страх". Елена закрыла глаза; не отнимала руки своей; слушала полудоверчиво. -- Тебе уже исполнилось восемнадцать лет, -- продолжал отец, -- но я худо тебя знаю. Я сам, конечно, виноват после смерти мамы я почти не видел тебя. Но, милая Елена, будь ко мне снисходительна и помоги мне раз мы теперь будем жить вместе, надо получше узнать друг друга. Не правда ли? -- Да, да, -- сказала Елена, -- надо получше узнать друг друга. И я, право, отец, люблю тебя... Хорошо, Елена, хорошо. Я верю тебе. Но вот что я хочу. Твоя покойная тетя была добрым и приятным человеком, но одного я никогда не мог понять в ней: ее отношения к Богу, к Церкви... Она не любила говорить на эти темы и, кажется, боялась думать об этом. Я не вмешивался в твое воспитание, Елена, и теперь, конечно, я не имею права посягать на твою свободу. Но, как друг твой, хотел бы знать, разделяешь ли ты ее настроение. Думаешь ли ты о Боге? -- Думаю, отец. Но у меня нет веры. И кажется мне, что нет спасения, что все мы заблудились в лабиринте. И темно вокруг. И выхода нет. -- Ты ошибаешься, Елена. Есть выход Елена широко открыла глаза и пристально посмотрела на отца. Что-то необыкновенное почудилось ей в лице его. "Он знает что-то", -- подумала она. Ей стало жутко от близости этого старика, родного и непонятного. Она отняла у него свою руку. И он замолчал. Тихо сидел в своем углу, поблескивая глазами. Звонили московские...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: и одно письмо Тютчева к тому же адресату от 23 октября 1861 года. Это последнее письмо появилось в 13-м нумере "Московск. Понед." 11 сентября 1922 года. К сожалению, оно было напечатано не совсем точно. Переписка Тютчева с Аксаковым охватывает десятилетие от 1861 до 1871 года. В Мурановском архиве из этой переписки сохранилось 34 письма. За исключением двух французских, все эти письма на русском языке. Некоторые из писем не датированы. Эти письма, надлежащим образом комментированные, составили бы не менее пяти печатных листов. Они представляют немалый интерес для историка русской литературы и русской общественности. Изложение содержания всех этих писем не входит, однако, в нашу сегодняшнюю задачу. Мы ограничим наш план извлечением из посланий поэта тех цитат, которые характеризуют взгляды Тютчева на так называемую свободу слова. Ближайшим поводом для высказываний Тютчева по этому вопросу, послужили публицистические выступления Аксакова, имевшие место в его изданиях - "Дне", "Москве" и "Москвиче". Еженедельная газета "День" начала выходить 15 октября 1861 года. В этом году вышло одиннадцать нумеров, затем в 1862 году вышли нумера 12-52-й. На 34 нумере 1862 года Аксакову "по высочайшему повелению" запрещено было...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: Византийской империи. Эта огромная и тяжелая декорация не нравилась Александру, утомленному мировой политикой, в коей пришлось ему играть такую ответственную роль. Ему не удалось осуществить своей давней мечты - уединиться в качестве простого гражданина где-нибудь на берегах Рейна. Но он еще не утратил надежды освободиться когда-нибудь от мучительной сложности истории. Ему хотелось сложность заменить глубиной. И вот в этой неожиданно обретенной им книге Александр нашел желанную глубину. И вместе с тем как проста эта книга! Зачем ее читать нараспев среди золота и мрамора соборов? Не лучше ли забыть об официальных истолкователях книги? Не лучше ли самому приникнуть к этому простому повествованию о жизни прекрасного галилеянина и его учеников, этих добрых рыбаков, которые, вовсе не интересуясь кесарем, жили на берегу Тивериадского озера? Вместе с тем как загадочны и мудры изречения, записанные в этой книге. Бог с ними, с архиереями в их шелковых рясах, с их семинарской ученостью. Лучше Александр будет беседовать об этой книге с князем А. Н. Голицыным. К тому же неловко как-то, беседуя с архипастырями, цитировать Евангелие по-французски, а между тем французский текст был понятнее и милее, чем эти трудные и...