Поиск по творчеству и критике
Cлово "1879"
Входимость: 3. Размер: 31кб.
Входимость: 2. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 62кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 31кб.
Часть текста: Оп уже привык к разврату и не стыдился своей жены. Императрица Мария Александровна по-прежнему глядела на него укоризненно своими овечьими глазами, но не упрекала его ни в чем. Иногда он посвящал ее в тайны своих приключений. Его отец, развратничая, старался, однако, сохранить внешнее благообразие семьи. Сын махнул рукой на всякие приличия. Соблазненных им девушек ему легко удавалось выдавать потом замуж. Придворные холопы не брезговали царскими любовницами. Но у царя была и настоящая любовь - княжна Екатерина Михайловна Долгорукая. Он увидел ее в первый раз в августе 1857 года в Тепловке, в доме ее родителей, где он остановился, направляясь на маневры в Волынь. Ей было тогда десять лет. Князь Долгорукий вскоре после посещения царем его дома разорился и умер. Александр Николаевич взял на себя опеку над имением и воспитанием шестерых детей князя. Девочки были помещены в Смольный институт. Старшая, Катя, "с глазами газели", правилась царю. Он любовался ее кошачьими повадками. Екатерина Михайловна кончила институт семнадцати лет и поселилась у брата на Бассейной. Однажды весной Александр Николаевич встретил ее в Летнем саду и, не смущаясь присутствием любопытных, долго с ней гулял по боковой аллее, любуясь ее нежной шеей и прядями каштановых волос. Свидания повторялись. Они встречались...
Входимость: 2. Размер: 59кб.
Часть текста: и всех мастеров нашей первоклассной драматической сцены. Многих актеров я видел и в частной жизни у моего дядюшки. [591] В эти годы у него на журфиксах охотно бывали актеры. Некоторые хаживали и к нам играть в винт с моим отцом. Я смотрел на актеров, как на счастливых волшебников. Театр казался мне чудесным местом, и я сам мечтал об актерском ремесле, разучивал монологи Макбета и Гамлета, [592] летом на подмосковных дачах устраивал спектакли. Этим предосудительным делом занимался я с четырнадцати лет. Но с годами, продолжая восхищаться Ермоловой, [593] Федотовой, [594] Ленским, [595] Горевым, [596] Макшеевым, [597] я уже чувствовал, что в Малом театре не все благополучно. Несмотря на зеленую свою молодость, я понимал, как низко стоит репертуар казенного театра. Шекспира и Шиллера ставили нечасто, зато пьесы моего дядюшки, Шпажинского [598] и прочих не очень высоких драматургов не сходили со сцены. Больно было смотреть на великолепных артистов, которые тратили свои силы на то, чтобы извлекать из ничтожества всякие сомнительные творения репертуарных поставщиков. Зато актер царил на сцене, был ее хозяином. Режиссер был незаметен. О нем никто и не вспоминал. Декорация почитались чем-то совершенно неважным и неинтересным, по крайней мере, в драме. Зато зрители ценили...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: моего приезда. Жандармский ротмистр, рыхлый и, кажется, безнадежно усталый человек, сидел за моим столом, разбирая бумаги, и терпеливо слушал дерзости, которые ему говорила моя четырнадцатилетняя сестра, [62] сидевшая тут же как свидетельница. Больной отец лежал в соседней комнате и тихо стонал. Меня отвезли в маленькую тюрьму, что в Кропоткинском переулке, тогда еще Штатном. Я с первого же дня стал перестукиваться с соседями. Выяснилось, что в тюрьме сидят рабочие, выступавшие на зубатовских [63] совещаниях против «социализма без политики». Камера у меня была узкая и тесная. Из окна был виден забор соседнего дома, а за ним сад, примыкавший к больнице для умалишенных. Несчастные безумцы, гуляя по саду, забирались иногда на скамьи и смотрели в наши окна, как будто сочувствуя нам, пленникам, томившимся за решетками. Но должен признаться, что в первые дни я нисколько не томился, — одиночка доставила мне даже настоящую отраду. Я так устал от нашей подпольной суеты, от сходок и собраний и, главное, от этого напряженного ожидания ареста, что у меня как будто гора свалилась с плеч. Теперь все было ясно. Теперь у меня была возможность и право отдохнуть по-настоящему. Первую неделю я не пользовался книгами, и даже это меня не огорчало. Иногда хорошо человеку остаться наедине с самим собою. Дня через три ночью меня повезли на допрос. Следователем моим был, кажется, Спиридович. [64] После формального допроса — кто я, мое звание и т. д., — жандармский офицер, рассматривая перстень на своей пухлой руке, сказал грустно: — Вам предстоит дорого поплатиться за ваше напрасное увлечение политикой. Я молчал. — В каком чине ваш батюшка? — Статский советник. — Вот видите, —...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: жительство в Якутскую обл., в селение Амга, где за несколько лет до Ч. жил в ссылке В. Г. Короленко. К 1903 г. был амнистирован, но оставлен под гласным надзором полиции. Поселившись в Нижнем Новгороде, где жили тогда высланные из столиц писатели, стал сотрудничать в газете "Нижегородский листок", был автором нескольких прокламаций. В конце 1903 г. приехавший в Нижний Новгород издатель В. Саблин забрал у Ч. рукопись первого его стихотворного сборника "Кремнистый путь" и издал в Москве (1904). Автор впоследствии сожалел "о появлении на свет этого литературного младенца", исполненного декадентского "томления духа". Однако эта книга, положительно отрецензированная в петербургском религиозно-философском журнале "Новый путь", помогла Ч. свести знакомство с его руководителями -- Д. Мережковским и З. Гиппиус. Молодой писатель с момента получения разрешения на проживание в столице и до 1904 г., когда прекратилось издание "Нового пути", исполнял обязанности литературного секретаря журнала. На развалинах "Нового пути"...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: а между тем он ведет оживленную переписку с Вяземским, Бестужевым, Рылеевым. Последнего он встречал в Петербурге, но никогда с ним близок не был. Теперь они на «ты». Рылеев и Бестужев редактируют альманах «Полярная звезда». Они интересуются политикою едва ли не больше, чем литературой. Пушкин уважает их цели, но ему кажется, что плохими стихами поэты оказывают своей идее медвежью услугу. Его суждения о поэзии необыкновенно метки и точны. Его не собьешь. Он сознает ясно свою несоизмеримость с современниками. Он вежлив, благосклонен и даже любезен. Он готов отдать должное каждой поэтической удаче, но он знает себе цену. Его мнение о творчестве Рылеева, быть может, не совсем точно переданное И. И. Пущиным, показалось редакторам «Полярной звезды» даже льстивым. Бестужев написал об этом Пушкину. Поэт отвечал: «Откуда ты взял, что я льщу Рылееву? Мнение свое о его «Думах» [665] я сказал вслух и ясно, о поэмах его также. Очень знаю, что я его учитель в стихотворном языке, но он идет своею дорогою. Он в душе поэт…» Нет, Пушкину вовсе не нравятся эти наивные идеализации русской старины и дидактические мысли, облеченные в стихи, лишенные оригинальности и смелости. Самое название «Думы», очевидно, происходит от немецкого слова dumm [666] . Во избежание всяких недоразумений в конце мая 1825 года Пушкин написал самому Рылееву свое откровенное мнение об этих его «Думах»: «Все они на один покрой: составлены из общих мест (loci topici). Описание места действия, речь героя и — нравоучение…» Пушкин ревниво и строго защищает независимость поэзии. Дело тут не в политических тенденциях, а в посягательствах на автономность искусства вообще. Жуковский не политиканствует, как Рылеев; однако и он требует от пушкинских стихов чего-то, не имеющего отношения к поэзии: «Я ничего не знаю...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: Письма из Парижа (1911 г.). Катзар Катзар [718] В этом году парижские художники устроили «вавилонский» маскарад. В день бала, когда наступил l’heure d’apéritif, [719] бульвар St. -Michel наполнился группами замаскированных. Словечко «Quat ’ z ’arts» [720] звучало во всех кафе. Часам к восьми за столиками «Шартье», «Дюваля» и других ресторанчиков сидели «babyloniens», [721] с бородами из пробки, с шлемами из жестяных воронок, с султанами из красных плюмо, [722] с копьями, украшенными медными розетками. Бал был устроен на Монмартре, в зале Hippodrome. [723] После обеда вереницы художников и натурщиц потянулись из Латинского квартала на площадь St. -Michel, откуда ходят омнибусы на бульвар Рошешуар. Вагончики брались с бою. Рев медных труб, свист гаменов [724] и странное мяукание «развеселившихся» проституток — все эти резкие, раздражающие, визгливые звуки неожиданно сливались в какую-то своеобразную гармонию. Это пела парижская улица, которую все считают веселою, но в которой всегда мне чудится почему-то давняя печаль. И даже в этот день, день веселых масок,...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: (1916), романы "Сатана", "Сережа Нестроев", "Метель". Первую свою книгу -- сборник стихов "Кремнистый путь" (1904) -- Чулков опубликовал, находясь под надзором полиции: в годы учебы в Московском университете он отдал дань революционным идеям, за что поплатился ссылкой в далекий улус Амга Якутской губернии. Попав после освобождения в 1904 г. в Петербург, он был приглашен Мережковскими на должность секретаря журнала "Новый путь" и с головой окунулся в литературную жизнь тех лет. С этого времени Чулков непременный участник всех сколько-нибудь заметных дискуссий по вопросам "нового искусства", посетитель ивановских "сред", соратник В. Мейерхольда. Он явился инициатором создания философского журнала "Вопросы жизни", редактировал журнал "Народоправство" (1917--1918), в котором печатались статьи В. Иванова, Н. Бердяева, Н. Иорданского, А. Ремизова и др. Но самым громким и скандальным его "детищем"...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: прочел стихи Ахматовой? Анна Ахматова - один из самых молчаливых поэтов, и это так, несмотря на женственность. Слова ее скупы, сдержанны, целомудренно-строги, и кажется, что они только условные знаки, начертанные при входе в святилище, а там - silentium. В наши торопливые дни, когда Бальмонт, Вячеслав Иванов, Блок и еще два-три их соратника кажутся "старыми" поэтами, в дни, когда появилось немало молодых стихотворцев, искусных и даровитых, нелегко заметить нового настоящего поэта, но Ахматову нельзя не заметить: так странно звучит ее тихий голос и так загадочны ее слова. Строгая поэзия Ахматовой поражает "ревнителя художественного слова", которому многоцветная современность дарит столь щедро благозвучное многословие. Гибкий и тонкий ритм в стихах Ахматовой подобен натянутому луку, из которого летит стрела. Напряженное и сосредоточенное чувство заключено в простую, точную и гармоническую форму. Отсутствие метафор, строгость в выборе слов, своеобразный ритм, смелое и решительное отношение к рифме, неожиданные, но оправданные внутренней логикой сопоставления образов и тревожный и волнующий, иронический и таинственный полу-вопрос в конце пьесы - вот черты, определяющие лирику Ахматовой. Единая тема в поэзии Ахматовой - странная мечта о таинственном любовнике, покинувшем свою возлюбленную. Мир, в котором живет душа поэта, прост и реален, но за этою видимою простотою, за этою ясностью образов и мыслей таится незримый мир, полный тревоги и тайны. Мы узнаем об этом только потому, что образы, простые сами по себе, возникают перед нами в таком сочетании, которое делает их загадочными психологически и символическими в их сущности. В своих стихах Ахматова поет "мертвого жениха". Его образ мерещится ей всюду. Она, как Дон-Жуан, бродит по миру, с волнением ожидая какой-то роковой встречи. Но тщетны надежды. И ее "мертвые зори" на траурном небе унылы и страшны. Но как лирик любит свои печали: Слава тебе,...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: возникая годы и даже десятилетия спустя, а некоторые имена и произведения возвращаются из забытья только сегодня. К числу несправедливо забытых и почти вычеркнутых из литературной истории принадлежат многие писатели предреволюционной России, писатели-эмигранты, наконец, писатели, пострадавшие или отстраненные от литературной деятельности в период сталинизма. Среди таких давно забытых писателей оказался и Георгий Иванович Чулков, в предреволюционные годы известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, а после революции - литературовед и историк, издатель русского классического наследия, мемуарист. С первых лет столетия до своей смерти в 1939 году Чулков был активнейшим участником литературной жизни не только как писатель, выступавший в разных жанрах, но и как искусный и тонко чувствующий дыхание времени организатор этой жизни. "У Чулкова было какое-то, - пишет Г. Д. Хохлов, - поэтическое чутье, которое помогало ему улавливать творческое дыхание современности..." Однако оригинальность и обаяние Чулкова как одного из примечательных литературных деятелей своей эпохи было не просто в его поэтическом чутье, но и в широте, а порою и необычности его творческих интересов, в основательности знаний, в умении всегда быть в самой гуще событий общественной, культурной и литературной жизни страны. Обширность и многообразие давно не переиздававшегося литературного наследия Чулкова, отсутствие и несобранность биографических сведений до сих пор не дают возможности составить исчерпывающее представление о роли и...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: Он и посетитель знаменитой ивановской "Башни", и создатель пресловутой теории мистического анархизма, и постоянный спутник Блока в его блужданиях по петербургским кабачкам в снежные ночи 1907 года, и незадачливый возлюбленный Любови Дмитриевны Менделеевой (этот треугольник, а считая Н. Волохову, и четырехугольник, стал основой сюжета его повести "Слепые", 1911), и участник острых дискуссий в среде художников, и многое, многое другое, о чем он рассказал в своих воспоминаниях "Годы странствий". Его юность окружена была романтическим ореолом: в 1901 студента медицинского факультета Московского университета Георгия Чулкова, агитировавшего "за революцию", арестовали и сослали в Сибирь. И еще несколько лет после освобождения (на самом деле побега в 1903) он находился под гласным надзором полиции. Несмотря на столь бурную жизнь, Чулков до революции 1917 года успевает выпустить шеститомное собрание сочинений, романы "Сатана", "Сережа Нестроев", "Метель", несколько книг рассказов, статей, очерков. И на протяжении всего творческого пути, который длился без малого 40 лет, Чулков писал стихи. Он заявил о себе как о поэте уже...