Поиск по творчеству и критике
Cлово "1901"
Входимость: 5. Размер: 54кб.
Входимость: 5. Размер: 33кб.
Входимость: 3. Размер: 59кб.
Входимость: 3. Размер: 19кб.
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Входимость: 2. Размер: 62кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 5. Размер: 54кб.
Часть текста: «Русские ведомости», так либеральная интеллигенция терпела Чехова. Она ему также время от времени делала «предостережения», но остракизму не подвергала, ибо его художество, хотя и не отвечало на вопрос «что делать», все же было так пленительно, так вкрадчиво-лирично, так прозрачно и — главное — так ни к чему не обязывало, что либеральный обыватель позволял себе «любить» Чехова, мечтая вместе с его героями о том, что через «двести-триста лет» у нас что-то будет иное, — не то парламент, не то вся земля преобразится чудотворно. И вот среди такой тишины и благонамеренности вдруг откуда-то пришла ватага декадентов. Они принесли с собой яркие, пестрые знамена и дерзкие плакаты. На берегах Невы они появились раньше, но там они были задумчивее и строже. В северной столице поэты были философичнее москвичей и не очень заботились о школе. Москвичи, напротив, чувствовали себя боевым отрядом, и у них был вождь — Валерий Яковлевич Брюсов. Чтобы представить себе впечатление от появления книг Брюсова, надо припомнить тогдашний московский быт. Там, где теперь московский Совет Рабочих Депутатов, жил вел. князь Сергей Александрович, которому молва приписывала пагубное влияние на его державного племянника. Дворец давно утратил связь с культурой и населением. От этого дома веяло тоскою, и чувствовалось, что его обитатель обречен на гибель. По университету бродили педеля и сыщики, а либеральные профессора вяло вольнодумствовали. В Татьянин день [236] в ресторанах прятали подальше хорошую посуду, скатерти и вино. Это было предусмотрительно, ибо в этот день население так называемой Козихи и обеих Бронных выходило с песнями на улицу, славя мнимую студенческую вольность. Молодые люди отправлялись в Эрмитаж, а потом в Яр, в Стрельну. [237] Там пили водку и пиво. На...
Входимость: 5. Размер: 33кб.
Часть текста: Мы встречались с ним довольно часто в течение двух лет, пока в конце 1901 года меня не арестовали и не отправили в Якутскую область. Каким далеким и непонятным кажется теперь тот мир, тот быт: не верится, что прошло всего лишь двадцать лет, а не два столетия! Какое полусонное царство было тогда вокруг нас! Россия Николая II [303] жила еще тогда медлительною, тяжелою и грузною жизнью, шла куда-то — слепая — как будто руководимая тенью царя Александра III. Мы еще не предчувствовали тогда надвигавшейся на Россию японской опасности; мы жили, не страшась бурь и непогоды, жалуясь лишь на душное однообразие той опеки, которая тяготела над словом, над жизнью, над всем этим чеховским миром, таким тесным, малым и безвольным. Казалось, что все так прочно, так незыблемо, что разве наши внуки увидят Россию иною. И вот, когда я встречал Л. Н. Андреева в московских литературных кружках, я всегда чувствовал, что этот человек как будто пришел из другой страны. Не то, чтобы в своем быте, в своих убеждениях, взглядах и вкусах он был человеком, опередившим современников; напротив, он был очень характерен для известных кругов тогдашней литературной Москвы. Но было в нем что-то иное, чего определить вкусом или мнениями никак нельзя и что делало его одиноким и своеобразным, несмотря на то «общее выражение», которое ему было свойственно как москвичу, писателю, как сотруднику «Курьера» или журнала «Жизнь», [304] который издавался...
Входимость: 3. Размер: 59кб.
Часть текста: делом занимался я с четырнадцати лет. Но с годами, продолжая восхищаться Ермоловой, [593] Федотовой, [594] Ленским, [595] Горевым, [596] Макшеевым, [597] я уже чувствовал, что в Малом театре не все благополучно. Несмотря на зеленую свою молодость, я понимал, как низко стоит репертуар казенного театра. Шекспира и Шиллера ставили нечасто, зато пьесы моего дядюшки, Шпажинского [598] и прочих не очень высоких драматургов не сходили со сцены. Больно было смотреть на великолепных артистов, которые тратили свои силы на то, чтобы извлекать из ничтожества всякие сомнительные творения репертуарных поставщиков. Зато актер царил на сцене, был ее хозяином. Режиссер был незаметен. О нем никто и не вспоминал. Декорация почитались чем-то совершенно неважным и неинтересным, по крайней мере, в драме. Зато зрители ценили актерскую игру во всей ее, так сказать, чистоте. Авторский замысел не был загроможден никакими режиссерскими измышлениями. Сущность театра не была утрачена. На первом плане был человек, личность во всей сложности и многообразии его духовной жизни. Но по мере того как старились и...
Входимость: 3. Размер: 19кб.
Часть текста: той программы, которую защищал Н. К. Михайловский. [45] Нет надобности распространяться в этих записках о моей тогдашней философии, но социологию Маркса я принял в те годы целиком и совершенно уверовал в пролетариат как строителя будущей цивилизации. Нравилась стройность системы, казалась убедительной начертанная Марксом схема классовой борьбы… Самая фатальность исторического процесса, неуклонно идущего к коллективизму, внушала тот оптимизм, которого так недоставало серой и унылой действительности. Народничество, со своею сомнительною этикою, было чем-то двусмысленным. А в марксизме все было так отчетливо. Нравилось именно то, что открыт объективный закон, что дело не в социальной морали, которая, как известно, палка о двух концах, а в роковой неизбежности чудесного скачка «из царства необходимости в царство свободы». На каждого токаря или слесаря я смотрел с особым любовным уважением. Ведь это тот товарищ, который перестроит мир! Жаль только, думал я, что эти блузники сами еще не подозревают, что именно они суть те счастливые избранники истории, которые, защищая свои классовые интересы, тем самым спасут мир от социального безобразия и социальной несправедливости. Надо было открыть этим блузникам секрет Карла Маркса. Одним словом, я жаждал стать пропагандистом. В это время в Москве социал-демократическая организация была, как известно, очень слаба. В сущности, вовсе не было влиятельного центра. Революционная работа велась кустарным способом. Вот и я сделался одним из кустарей тогдашнего подполья. Первый социал-демократ, с которым я тогда...
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Часть текста: 1897 г. Ч. поступил на медицинский факультет Московского университета, мечтая пройти и курс философского факультета. Однако в конце 1901 г. за участие в студенческом движении (размножение прокламаций, призывающих студентов не рассчитывать в борьбе за свои права на помощь буржуазии; речь о необходимости введения конституции в России на банкете памяти Добролюбова в гостинице "Континенталь" 18. II. 1901 г. и т. п.) Ч. был арестован и весной 1902 г. выслан на жительство в Якутскую обл., в селение Амга, где за несколько лет до Ч. жил в ссылке В. Г. Короленко. К 1903 г. был амнистирован, но оставлен под гласным надзором полиции. Поселившись в Нижнем Новгороде, где жили тогда высланные из столиц писатели, стал сотрудничать в газете "Нижегородский листок", был автором нескольких прокламаций. В конце 1903 г. приехавший в Нижний Новгород издатель В. Саблин забрал у Ч. рукопись первого его стихотворного сборника "Кремнистый путь" и издал в Москве (1904). Автор впоследствии сожалел "о появлении на свет этого литературного младенца", исполненного декадентского "томления духа". Однако эта книга, положительно отрецензированная в петербургском религиозно-философском журнале "Новый путь", помогла Ч. свести знакомство с его руководителями -- Д. Мережковским и З. Гиппиус. Молодой писатель с момента получения...
Входимость: 2. Размер: 62кб.
Часть текста: и, между прочим, только что вышедшую тогда мою первую книжку стихов «Кремнистый путь». Эта странная старушка была та самая А. Н. Шмидт, чьи сочинения, вместе с письмами к ней Владимира Соловьева, были опубликованы в 1916 году, т. е. спустя десять лет после ее смерти (она умерла 7 мая 1905 года). Анна Николаевна раскрыла мою книжку и указала мне на три стихотворения — «О, медиума странный взор…», «Я молюсь тебе, как солнцу, как сиянью дня…» и, наконец, мое стихотворное переложение «Песни песней». — Это мне дает право требовать от вас внимательного отношения к моему «Третьему завету», — сказала она тихо и торжественно. В самом деле, хотя я никогда лично не знал Владимира Соловьева и не имел с ним связи, если только не считать косвенного к нему касания через его брата Михаила Сергеевича Соловьева, [333] который был моим учителем в шестой классической гимназии и всегда относился ко мне благосклонно, — все-таки в душе моей бессознательно преобладала тогда тема «софианства», [334] соловьевская тема, с ее ослепительным светом и с ее мучительными противоречиями. Это сказалось и в моих стихах. Анна Николаева Шмидт тотчас же почувствовала во мне «своего человека», и немудрено, что мы заговорили об Александре Блоке, об этом духовном наследнике Соловьева, успевшем тогда напечатать циклы стихов в «Северных цветах» и «Новом пути». Моя книжка вышла в 1903 году и помечена на обложке 1904 годом. Спустя год вышла книжка Александра Блока «Стихи о Прекрасной Даме». Книжка датирована 1905 годом. Обе книжки — моя и Блока — вышли в Москве, а цензурою были пропущены в Нижнем Новгороде: в то время там цензором был Э. К. Метнер, [335] брат композитора, [336] впоследствии сотрудник «Золотого руна» и...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: Ивановича Чулкова (1879-1939) появлялось на страницах периодических изданий с завидной регулярностью. Поэт, критик, прозаик, активнейший деятель символизма, он был широко известен читателям. Не обладая выдающимся талантом, отличавшим его собратьев по символизму - А. Блока, В. Иванова, Андрея Белого, Чулков тем не менее играл весьма заметную роль в литературном процессе своего времени, оказываясь неизменным участником литературных и окололитературных событий. Он и посетитель знаменитой ивановской "Башни", и создатель пресловутой теории мистического анархизма, и постоянный спутник Блока в его блужданиях по петербургским кабачкам в снежные ночи 1907 года, и незадачливый возлюбленный Любови Дмитриевны Менделеевой (этот треугольник, а считая Н. Волохову, и четырехугольник, стал основой сюжета его повести "Слепые", 1911), и участник острых дискуссий в среде художников, и многое, многое другое, о чем он рассказал в своих воспоминаниях "Годы странствий". Его юность окружена была романтическим ореолом: в 1901 студента медицинского факультета Московского университета Георгия Чулкова, агитировавшего "за революцию", арестовали и сослали в Сибирь. И еще несколько лет после освобождения (на самом деле побега в 1903) он находился под гласным надзором полиции. Несмотря на столь бурную жизнь, Чулков до революции 1917 года успевает выпустить шеститомное собрание сочинений, романы "Сатана", "Сережа Нестроев", "Метель", несколько книг рассказов, статей, очерков. И на протяжении всего творческого пути, который длился без малого 40 лет, Чулков писал стихи. Он заявил о себе как о поэте уже в первой книге ...
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Часть текста: уже книги, переданные мною для Вас (раньше В. письма) Кларе Борисовне Р.*, так что первый Ваш читательский голод утолен. Посылаю Вам для начала последнюю книгу Верхарна и Монну Ванну*** новейшее издание Скорпиона. Это первая посылка, за которою последуют дальнейшие. Думаю, что Вам не интересно было бы получить всего Верхарна**. Он написал чрезвычайно много, и у него немало скучного. Еще две его книжки я выписал для Вас, они придут через две недели. Доставлю Вам любопытный роман Пшибышевского "Homo sapiens", если только его пропустит цензура. Он уже напечатан, но цензура его задержала. Быть может, удастся нам его провести. В литературе чрезвычайно мало нового. Этот год как-то особенно скуден. Аннунцио еще весной издал драму о Франческе и Паоло, - на мой вкус слишком длинную и археологическую. Мережковский напечатал второй том своих исследований об Антихристе в русской литературе, - то, что печаталось в Мире искусства. Интересует ли Вас эта книга? Если да, пришлю ее Вам. Около него же, т. е. около Мережковского, возникает в Петербурге новый журнал "Новый путь", полулитературный (конечно, нового направления) и полурелигиозный,...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: интеллигенты, проживая где-нибудь в Саратове или Ростове-на-Дону, мечтают об Европе, как о рае. — «Хорошо бы теперь махнуть в Париж, послушать звон часов на колокольне св. Сульпиция, [824] выпить абсента в кафе „Пантеон“»… А стоит им будто бы две недели пошататься по парижской мостовой или вообще где-нибудь за пределами «государства российского», как они уже начинают тосковать по своей варварской отчизне. — «Не махнуть ли домой? Хорошо в России…» Не знаю, точны ли эти наблюдения для мирного времени, но теперь, когда мы воюем, у каждого русского, застрявшего за границей, одно неотступное и острое чувство: надо ехать домой. Вот и я поехал. За восемь месяцев — я жил в Швейцарии, то под Женевою, то в горах — у меня впечатлений накопилось достаточно, и я теперь очень хорошо знаю добродетели этой мирной и пресной страны, равно как и похвальные качества протестантской Женевы, в которой жители, по уверению Теофиля Готье, [825] так целомудренны, что даже всякие кривые линии в архитектурных...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: находим попытку истолкования таких сложных событий, как жизнь и творчество Данта или религиозный пафос солдат-революционеров эпохи Кромвеля 1 , то тем менее оснований отрицать эту связь и зависимость, руководствуясь иною философией истории, не столь наивною. Теперь, когда, по загадочному и двусмысленному признанию Петроградского Совета Рабочих Депутатов, красный призрак коммунизма гуляет по всей Европе, уместно будет вспомнить, что предшествовало появлению этого призрака в плане европейской духовной культуры и, в частности, некоторые факты и события в духовной жизни России. Вот об этих последних мне хочется сказать несколько слов на страницах моего дневника по поводу книги Вячеслава Иванова "Родное и Вселенское" и статьи поэта Блока "Интеллигенция и Революция", напечатанной на столбцах одной "интернациональной" газеты 2 . Прошу извинить меня за вольность формы моего дневника, за то, что я попутно поделюсь с читателями некоторыми воспоминаниями. I Четырнадцать лет тому назад, вернувшись из дальних странствий 3 , попал я в тогдашний Петербург, и первый человек, с которым мне пришлось там встретиться, был Д. С. Мережковский. Помню я тот вечер в доме Д. С. Мережковского, когда я, полный еще впечатлений от встреч с такими людьми, как покойный шлиссельбуржец Мартынов, каторжанин Ионов, Шебалин, и с иными тогда еще молодыми революционерами 4 , которые ныне кажутся ветеранами революции, очутился в обществе тех, кого молва называла декадентами. Помню я, как подошел ко мне один уже не юный поэт, с злою улыбкою и добрыми глазами, и, намекая на появившуюся тогда мою статью "Светлеют дали", ...